Квартира Марии Верга
28 октября 2010 года, 11:10

Есть такой сорт людей, которые, прожив всю жизнь в маленьком городке, мечтают перебраться в мегаполис: большой дом, большая семья, большие возможности. По-моему, все это заблуждения. Большой город – большие проблемы. Да, хорошо там, где нас нет. Мне, на самом деле, очень нравятся маленькие города. И не потому, что из мегаполисов я видела только Рим. Просто я не строю иллюзий. Маленькие спокойные города, где есть возможность не тратить несметное количество времени на то, чтобы добраться к кому-нибудь в гости или же оказаться в той точке города, где находится твое место работы или учебы, где есть возможность встречаться каждый день мимоходом, проходить через одни и те же места, видеть одни и те же лица, пить вместе чай и общаться, где не надо тратить время, уходящее песком сквозь пальцы, на стремительные перемещения для достижения той или иной цели – в маленьком уютном городке можно просто жить… Это тоже заблуждение. Пустые уговоры рассудка, когда сердце хочет ощутить вкус свободы, вырваться из клетки, прекратить этот бесконечный день сурка. Я шла прогулочным шагом в сторону академии искусств, периодически оглядываясь назад и надеясь, что по дороге меня нагонит автобус, который я предательски упустила утром. Да, прелесть маленького городка в том, что ты можешь добраться до любой точки пешком. Если эта точка, конечно, находится не за чертой города. А академия находилась именно за ней и сейчас довод, что провинциальные спокойные города экономят и силы, и время, сгорел как клочок старой бумаги. Когда я в сотый раз взглянула на часы, удача мне неожиданно подмигнула солнечным бликом на простенькой машине одногруппницы.
Музыкальная драматургия балетного спектакля прошла без видимых потерь. Все «видимое» потерялось еще на втором курсе. Сейчас уже никто не удивлялся, когда на первой паре присутствовало, в лучшем случае, три сонных студента, которые при всей своей массовости пытались делать вид, что их тоже нет. И сегодня, услышав про опрос по теме «формы синтеза музыки и хореографии» я хотела тоже прикинуться тенью отца Гамлета. Но, увы, не вышло. Сабатини, к слову, так и не появился, вызвав бурю негодования в моей, не могу сказать, чтобы хоть каплю злобной, душе.
Перерыва между парами хватило ровно на то, чтобы добраться до раздевалки, где в одном из шкафчиков я оставила свой костюм с Мини-Маус, переодевшись в спортивную форму. Предстояло долго и нудно тренироваться. Джаз-модерн, затем танцы с Ринатой Вальянт, а в конце учебного дня еще и тренировка, которая состоится даже в том случае, если мне придется объявить Алессандро во всесоюзный розыск или вытаскивать его из самых злачных заведений города, где он, я даже и не сомневаюсь в этом, проводит большую часть своего времени. Обмениваясь короткими фразами с одногруппниками, мы прошли в зал, где, все так же болтая ни о чем, принялись ждать, попутно разминая конечности в ожидании преподавателя.

Арман Майер – преподаватель джаз-модерна

Летящей походкой шел он по постепенно пустеющим коридорам академии. Казалось, будто король мира гордо ступает по подиуму жизни, не обращая внимания, что это всего лишь истертый подошвами обуви студентов паркетный пол учебного заведения. Арман был танцором, и это было видно издалека: каждое движение, каждый жест, мимика, наклон головы – все кричало о его таланте. Он вошел в танцевальный зал с высоко поднятой головой, блеснув улыбкой.
- Всем привет, – мягкий голос идеально гармонировал с его изысканным внешним видом. Видом с легким оттенком голубизны.
Арман был итальянцем американского происхождения. И считал это своим большим достоинством. Ведь любому уважающему себя танцору известно, где взял свои истоки джаз. Непредсказуемый и почти безграничный, он бросает вызов балету, на который мог бы быть так похож, если бы не удручающая бездушность последнего. Грозовой темперамент, парадоксальный характер, вечный полет души, демонстрация несметных богатств внутреннего мира – все это можно было реализовать лишь через джаз модерн, который синьор Майер и пришел преподавать студентам академии, давая им уникальную возможность раскрыться и понять самих себя. Найти общий язык со своими эмоциями и переживаниями, открыться миру и в тоже время сохранить все свои секреты. Арман подошел к проигрывателю и вставил диск, дожидаясь, когда студенты займут свои места. Время шло, но это как будто бы нисколько не волновала мужчину. Это был выпускной курс и об их особенностях он знал куда лучше, чем они сами. Спустя всего несколько секунд в зал влетел Алессандро, на зеркальное отражение которого преподаватель взглянул с мягкой улыбкой, попутно окинув скользящим взглядом остальных подопечных, разминающих свои отвердевшие за время «сидячего» обучения конечности. Заиграл джаз. Чуть взмахнув руками и поправив прическу, Арман развернулся к группе лицом, на котором по-прежнему сияла та самая улыбка, которая вызывала умиление. С взрослыми студентами работать было куда проще, чем с подрастающим поколением.
- Если мы продолжим обмениваться новостями, мой дорогой, то Ваши одногруппники и Вы пропустите разминку, – потянул преподаватель, подходя ближе к группе и поворачиваясь к ним спиной, наблюдая за ними теперь в отражении зеркал. – Пока стандартный экзерсис: быстрые шаги с одновременным покачиванием бедер – шаг, качание, плие, шаг, качание, плие – 5 влево, затем тоже самое, но медленно и вправо. Поехали, – оттараторил он медовым голосом, демонстрируя, что надо сделать. – И не забывайте про плечи – на каждый счет движение. Раз, – Арман повернулся лицом к группе, сделал шаг влево, приподняв правое плечо вверх, - и, – согнул правое калено и опустил правое плечо, приподняв левое, - два, – согнул левое колено и вновь приподнял правое плечо, опустив левое, - и, – сделал переход. – И дальше то же самое, только в быстром темпе, – Майер вновь оказался лицом к зеркалу, делая вместе со студентами разминку, в которую каждый раз привносил что-то новое, поэтому его дотошные объяснения были делом обыденным. – Мария, ладони параллельно полу, а не пятерней вниз. Четче движения, четче, – наставительно перекричал музыку преподаватель, внимательно наблюдая за телодвижениями юных танцоров: они вызывали улыбку, которую Арман прятал внутри. Пока что. – Добавляем круговые движения бедрами: шаг, rond, шаг, rond – ноги мя-я-ягкие, – протянул мужчина и закрыл от наслаждения глаза, танцуя. – Приставные шаги на месте,- преподаватель с блаженным выражением на лице и задорной улыбкой перестал крутиться то вправо, то влево, выполняя элементарные танцевальные шаги на месте. - Добавляем rond de jambe par terre, – он очертил замедленный полукруг одной ногой, а затем другой. – Port de bras, – не прекращая танцевать, он добавил наклонные движения головы и корпуса. – Достаточно, – через какое-то время произнес Арман, останавливаясь и сцепливая руки замком перед собой. – Замок вперед и затем тянемся вве-е-ерх. А теперь глубокий вдох, медленный выдох и переходим к танцу в направлении лирический джаз, который мы с вами уже начали учить, но никак не доучим. Начало помните? Синьор Сабатини? – обратился он к Алессандро, давая юноше понять, что именно ему надлежит напомнить основные акценты разученной ранее связки.

__________________________________________________________
Rond (ронд) – «круг, круглый»
Rond de jambe par terre (ронд де жамб пар тер) – круговое движение ноги по полу, круг носком по полу.
Port de bras (пор де бра) – наклоны корпуса, головы.

Под заводные мелодии джаза Алессандро энергично разминался, зная, что этим сослужит себе добрую службу., - джаз-модерн требовал от себя полной физической и эмоциональной отдачи. Более экспрессионистического танца было сложно придумать: изломанные линии рук, бешеные скачки и наполненные любовью-ненавистью лица создавали впечатление массового психоза, эпилептического припадка и всеобщего запредельного экстаза одновременно. Своей чертовщинкой он и нравился Сабатини, в мрачноватых путах которого в полной мере могла раскрыться его многоликая сущность.
Замечание синьора Майер было встречено извиняющейся улыбкой - этот человек просто обезоруживал всех и каждого своей непосредственностью. Конечно, между собой студенты подтрунивали над плавным и гибким мужчиной, но делалось это как-то по-доброму - в шутках не было сарказма, лишь легкая ирония. Вот и сейчас Алессо почти искреннее взглядом просил прощение.
Новое занятие - новая разминка. Сабатини диву давался воображению хореографа, хотя и приходил каждый раз к заключению "все гениальное - просто". Действительно, тот не изобретал велосипеда, не открывал законов термодинамики и даже не формулировал принципов теории относительности - он всего лишь оригинально компилировал всем известные движения, временами синтезируя их и по-своему совершенствуя. Такая тактика обогащения арсенала хореографического мастерства весьма импонировала итальянцу, давно пришедшего к понимаю того, что в настоящее время почти невозможно придумать что-то новое, поэтому остается только дорабатывать старые "трюки" и выдавать их за новые.
Заслышав собственное имя, Алессо безмолвно двинулся по направлению к преподавателю и замер возле него, оказавшись лицом перед своими согруппниками.
- Ноги в первой позиции, - после секундной паузы возвестил он всех и наглядно продемонстрировал. - Руки в седьмой. Корпус ровный. Шаг ногой, поворот, соте, - ограничиваясь лишь виртуальным изображением связки, Алессандро небрежно сделал шаг, не слишком изысканно повернулся, а затем и вовсе изобразил слабую пародию на прыжок. - Rond de jambe en l`air, высокие полупальцы, перескочить, поворот, жете и плие, - остальная часть связки отчаянно не хотела приходить на ум, поэтому Сабатини не придумал ничего умнее, кроме как голосом, наполненным непрошибаемой уверенностью, возвестить. - Все!

____________________________________
Saute (соте) – прыжок на месте по позициям.
Rond de jambe en l`air (ронд де жамб ан лер) – круг ногой в воздухе.
Jete (жете) – бросок ноги на месте или в прыжке.

Отредактировано Алессандро Сабатини (2010-11-26 23:51:39)

Мне всегда было немножко обидно, когда большую часть времени от занятия мы тратили на то, чтобы вспомнить, что было раньше, а не выучить что-то новое. Да, без этого было нельзя, но время уходило мгновенно, оставляя лишь несколько минут на то, чтобы выучить следующий элемент связки. Я любила последние занятия перед итоговым выступлением – там уже ничего не учишь, лишь отрабатываешь. Алессандро закончил демонстрировать всем элементы мужской партии, и сейчас должна была настать очередь женской. Я кинула быстрый взгляд на Джульетту, которая любила оказываться в центре всеобщего внимания и никогда не упускала случая выйти вперед и показать всем свою мастерство, в котором, как мне казалось, не было ничего выдающегося. Я не ошиблась, она уже была готова сорваться с места, когда на то даст свое разрешение преподаватель, но к моему великому удивлению эта немалая честь выпала мне. Не выказав удивления, которое я на самом деле испытала, я вышла вперед и повернулась лицом к группе, улыбаясь неуверенной улыбкой, хотя в собственных знаниях я была уверена.
- Движение на 4 счета: наклон вперед, руки свободно висят, левая нога поднята на 75 градусов, – движения, демонстрирующие лишь акценты, были сейчас лишь дополнением к словам, но никак не иллюстрацией, которая была бы важнее всяких слов. – Выпрямляемся и встаем на левую опорную, корпус ровный, правая рука вытянута вправо, левая рука вытянута вверх – движение на 2 счета. Опускаемся на правую ногу в полуприсед, левая прямая. Наклон корпуса вперед, руки очерчивают широкий ронд – движение на 4 счета. Вновь встаем на полусогнутую правую ногу, левую поднимает на 75 градусов, делаем поворот на 180 градусов, встаем на руки, переворот назад и выпрямляемся – движения на каждый счет, – что во время этих движений должны делать руки, я показывала, изредка поворачиваясь, слегка приседая или демонстрируя нужный угол наклона. - Шаг с поворотом и мы оказываемся позади партнера – дальше начинается па де де, – я посмотрела на синьора Майера, словно бы ища в нем подтверждение своим словам.

Pas de deux (па де де) – танец двух исполнителей, обычно танцовщика и танцовщицы.

Придав лицу смехотворной важности и замерев в позиции на выходе из плие, Алессо абсолютно по-шутовски вздернул нос к потолку. Глаза раскрылись в притворном ужасе, лицо вытянулось в нечто наподобие лошадиной морды, а рот и вовсе перекасило - взрыв хохота звуковой волной накрыл танцевальный зал, пока Сабатини невозмутимо продолжал позировать. Умение косить под дурачка всегда помогало ему выходить из сложных ситуаций, служа невидимым щитом против критики и замечаний, используя его как погорелец использует экстренный выход из горящего здания.
Несмотря на показную самоуверенность, итальянец весьма болезненно воспринимал любое проявление неудовольствия в свою сторону: в ситуации тет-а-тет он мог спокойно морально задавить человека, но против толпы он был бессилен, завися от ее мнения, в чем и заключалась трагедия Сабатини: в нем вечно жила потребность в совершении чего-то великого, непревзойденного, неповторимого и часто толкавшего того на авантюры. Для него не было ничего хуже, чем быть обычным, поэтому он и поступил на необычную танцевальную кафедру, после которой пришла необычная любовь к стритрейсингу.
Авантюрный характер, тем не менее, плохо отражался на технике исполнения танцевальных па, хотя даже не на технике, а на эмоциональной наполненности произведения. В его движениях сквозил элегантный классический холод, столь поражавший одних и удручавший других: страсть оказывалась высокомерием, страдания были полны скрытого сарказма, а любовь и вовсе выражала только принадлежность. Сеньор Майер уже пару раз после занятий наедине высказывался по этому поводу и Сабатини понимал, что преподаватель был прав, хотя предпочитал защищаться непробиваемым аргументом "это мой стиль". Вот и сейчас мужчина решил пространно напомянуть ему об этом, закончив демонстрировать на подопытном студенте женскую партию, что Алессо стоически выдержал, не изменившись в лице.
В танце Марии же, только что продемонстрировавшей женскую партию, читалась чрезмерная теплота, вызывавшая умиление, а не восторг, отчего откровенные движения казались несерьезно-детскими. "Проблемные места" лишь обострялись, когда Сабатини и Верга оказывались в паре, поэтому заслышав о разбиении на пары, Алессо добровольно позволил фееричной в своей пафосности Джульетте увести себя из угла в центр. Но преподаватель по-своему решил организовать двойки, и танцор, демонстративно издав тяжкий вздох, которому вторила его экс-партнерша, подчинился воле Майера.
- Начали, - без предисловий скомандовал Сабатини, приняв нужную позу и не удосужившись дождаться партнершу. - Ну! - прикрикнул он, когда девушка замешкалась на пару секунд. - Давай уже! Поехали, три-четыре!
Танцевал каждый из них что-то свое, не оглядываясь и лишний раз стараясь не касаться другого, словно тот был покрыт омерзительной склизкой жижой или сам являлся таковой. "Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень ..." Одно им определенно удавалось - показать схватку, о которой говорил преподаватель, только это было сражение не равных, как задумывалось, а двух разительно отличных существ, чьи миры пересеклись. Каждый из них пытался сжить другого со свету, чтобы остаться там самому - вот и танец был похож на битву рыцаря и гада, причем каждый из танцоров норовил стать Григорием Победоносным.
Эта мука была долгой и изнурительной, однако Сабатини не испытал никакого удовольствия от того, что пара подошла к своему логическому завершению: их общение с Марией было обречено на продолжение.

Репетиционная база

Отредактировано Алессандро Сабатини (2010-11-30 00:24:37)