>>>
27/10/2010 – 21:48

Особо не предавая значения прохожим и позднему часу, Ирвин медленно шел по улице, погруженный в свои собственные мысли. Его последние два года всегда интересовало почему на улицах, которые вроде бы ничего фантастического или мистического, происходят не постижимые уму вещи.
Он хотел ответить на вопрос, почему на той или иной улице чаще происходят таинственные происшествия? Почему на каких-то улицах время течет быстрее, а на других - медленнее. Почему в некоторых переулках неведомый до селе первобытный страх окутывает с головой не позволяя двигаться? И подобных «почему» было множество…
Одно он знал наверняка - улицы хранят множество тайн и городских легенд, которые познать полностью едва ли представляется возможным, но следуя своей волне Трупп пытался это сделать.
День за днем люди сливают переизбыток своих эмоций на улицы городов, их колоссальное количество непроизвольно искажает пространство. Именно поэтому появляются бесконечно длинные, первобытно страшные, невообразимо темные, безумно печальные, сводящие с ума улицы… вселяющие надежду, дарующие покой, пожирающие отчаянье улицы… Каждая улица города хранит в себе хотя бы одну тайну, которая заставит трепетать душу.
Вот и душа Ирвин трепетала сейчас, вот только скорей не из-за какой-либо тайны, а благодаря настроению. Глядя на проходящих мимо людей, он чувствовал себя, кем-то другим… словно он и вовсе не принадлежал к этому виду, не был человеком. От этого было одновременно смешно и грустно. Трупп не знал какое чувство преобладает, поэтому старался насладиться обоими.
Ведь сама мысль о том, что он не человек была абсурдной и смешной. Если не человек, то кто?!
В то же время было грустно осознавать, что если не кто-то, то всего лишь человек.
- А разве так плохо быть человеком? – Спрашивал он самого себя, и тут же слышал ответ от самого же себя. - А что хорошего в этом? Немощное тело, короткая жизнь, все эти человеческие страсти… грязь… что хорошего?! – Было в этих словах, конечно, доля истины, но совсем маленькая. - Нет, ну а что плохого?! Превзойти пределы человеческого тела возможно, иначе как я выживал все это время? Ведь мне врачи пророчили смерть… если верить им, то я уже лет десять как должен был лежать в земле… да и что значит короткая жизнь? Взять к примеру тот день… в Нью-Йорке… когда я первый раз встретил сына Аркадия, за одни сутки как будто прошла целая неделя, так что это относительно… жизнь может быть… – Ирвин поймал себя на мысли, что как последние дурак рассказывает самому себе события из своей жизни. Все-таки это было несколько нелепо оправдывать самого себя перед… собой! Конечно, подобные внутренние диалоги были для него не впервой, но порой они казались парню полнейшим бредом.
Говорить сам с собой о себе! Что может быть глупее!
- Извините, не подскажите который час. – Обратился к Труппу молодой человек. Одет он был довольно опрятно, но все же какая-то несуразность, можно сказать даже – неправильность, была в нем, но Ирвин не мог понять что именно, поэтому удовлетворив просьбу незнакомца отправился дальше.
Вот только что было не так в этом незнакомце Ирвин не мог понять, а самое главное этот вопрос не покидал его головы! Вроде и одет тот парень был хорошо, вроде и ухожен был, вроде и не было в нем ничего аномального… симпатичное, по крайней мере, без явных изъянов, лицо, аккуратная прическа, приятна дикция и глаза.
Да! Вот оно! Ирвин понял, что было в том человеке не так! Это были его глаза, точнее его взгляд. Было в нем нечто первобытное, что-то дикое и… и не реальное. Ирвин уже сталкивался с обладателями подобного взгляда, но не придавал этому особого значения, а сейчас что-то щелкнуло.
Было в этом взгляде нечто вселяющее страх, нечто заставляющее трепетать душу… это было потрясающее чувство! Во всяком случае, Труппу удалось, сдержать свой порыв, и он не бросился следить за тем самым парнем-с-диким-взглядом. Усевшись на скамейке против какого-то кафе, парень закинул руки за голову и устремил свой взгляд к небу…
Было в небесах что-то божественное. Мистическое.
Ирвин понял это, еще во времена когда жил у деда в поместье. Ведь там в Ирландии они были так близко, казалось протяни руку и вот они – звезды, небеса, луна… а может это называется детство? Ведь до того как стать взрослым все так просто и волшебно. Будь то восход или закат, дождь или звездопад, темнота или прогулка в лесу. В детстве все имеет свой тайный, волшебный смысл. Это время чудес, когда не задумываешься о том, что тот же Санта Клаус может быть всего лишь выдумкой. Дети верят и радуются каждому мгновению, а повзрослев… все чудеса куда-то деваются? Исчезают.
Повзрослев, люди закидывают волшебство в дальние уголки своей необъятной памяти и их заботят куда более насущные проблемы: как оплатить счета, вылечить зубы, заработать на отпуск… Взрослым совсем не интересно, ведь они стали серьезными, рассудительными, правильными и детские мечты их более не могут интересовать, не позволяет статус, да и разве есть время?! Конечно нет! Повзрослев, люди попадают в круговорот работы и дома, изредка скрашивая его походами развлечься.
Кто-то пытается сбежать от такого мира, ища помощи в книгах, фильмах и играх. Кто-то принимает такой мир и становиться его частью, принимает такой порядок вещей как должное. А кто-то, махнув рукой на предрассудки и общественное мнение, продолжает свой путь к мечте, но таких людей единицы.
Ирвин свято надеялся, что он как раз таки и был представителем третьих. Как такового детства у него не было, поэтому он наверстывает упущенное сейчас, развлекаясь и веря в чудеса. Трупп знает физику и химию, но даже ни смотря на это солнце для него не является сгустком газов и чего-то там еще… нет. Солнце и Луна, для Ирвина, это нечто волшебное, подарок людям от всемогущего бога. Да. Именно так.
Усмехнувшись своим же мыслям, Трупп устроился на скамейке поудобнее. – До чего же доводит одиночество… -  Улыбка, стоит отметить, что довольно радостная, озарила его лицо. И не просто так.
Все эти мысли о Боге, чудесах, волшебстве навеяли воспоминания разговора с одним священником в Нью-Йорке…

Сын Аркадия был найден и этот нью-йоркский кошмар был наконец-то закончен. Ирвину даже не верилось, что больше не будет ни погонь, ни перестрелок, ни… ох, лучше и не вспоминать обо всем, что пришлось пережить! Все наконец-то было законченно. Нет, конечно, еще предстояло перевести сына Русского в Париж, но это было таким незначительным пустяком, что Ирвин не стал тратить на это время и, поручив уладить все дела Самаэлю, отправился гулять. Ведь за несколько месяцев он так и не смог спокойно погулять по городу!
И как вы думаете что произошло, когда Трупп не торопясь прогуливался по улица? Вы прав! Пошел дождь, при чем довольно сильный, хорошо хотя бы поблизости было где укрыться – небольшая католическая церквушка. Хотя Ирвин и не особо любил подобные места, но деваться было не куда, тем более сегодня совершенно не было настроения гулять под дождем, промокать…

И все бы хорошо, но воспоминания Труппа были прерваны телефонным звонком, точнее сигналом о приходе сообщения. Довольно не приятное ощущение, когда, кажется только-только начал погружаться в океан прошлого, чтобы насладиться определенным моментом оттуда, как тебя самым наглым и довольно противным способом оттуда выдергивают.
Настроение вспоминать что-либо напрочь пропало, особенно если учесть, что на телефон пришло сообщение всего на всего от Роуза, сообщавшего что приедет в ближайшую пару недель.
- Черт… – Сокрушенно вздохнул Ирвин, понимая, что Самаэль едет сюда не просто так. Ожидаются проблемы. Повторно тяжело вздохнув, парень, пренебрегая запретами, закурил. Прохожим все равно было глупо по боку на него, впрочем, как и парню на них, ну а штраф в случае чего заплатить не долго.

/Клуб третий Рим/Дом/
Может быть волки и ночные животные, но если ты оборотень это ещё не значит, что гулять ты можешь только по ночам. После ночной прогулки Ирен вернулась домой в хорошем настроении и отлично выспалась. Однако, проводить дома весьма погожий для этого времени года денёк, она не собиралась. После ранней пробежки и лёгкого завтрака она отправилась побродить по городу, который оживился, и шумел этим поздним солнечным утром.
Шумные стайки ребятишек готовившихся к Хэлоину, носились по оживлённым улочкам. Люди делали последние покупки перед праздником. Эта весёлая городская суета разнообразила одинокую жизнь Ирен. Она успела сделать несколько интересных снимков, которые собиралась использовать для новой статьи. Но главный сюжет был пока впереди. Праздник только начинался, так что самое интересное было впереди. Ирен перекусила в небольшой кафешке, и остановились у витрины книжного магазина, разглядывая новинки.
И вдруг резкий рывок вывел её из задумчивости, её сумочку с деньгами дорогим фотоаппаратом и кредитками сдёрнул велосипедист и попытался скрыться.
Громкий вопль Ирен быстро прервался, и не теряя времени, она рванула следом за парнем благодаря Бога, что была в Джинсах и кроссовках, а не на каблуках. Ежедневные утренние пробежки не прошли даром, она неслась за вором, лавируя между прохожими на оживлённой улочке, и хотя парень успел оторваться, она успела заметить, что он едет к лестнице. Ирен отлично ориентировалась в этих местах, и сейчас срезав угол она спешила негодяю на перерез.

Ирен неслась на всех парах одолеваемая желание поквитаться с негодяем. Где то сзади она слышала свистки и крики. Кажется полиция успела засечь преступника, но Ирен была слишком разозлена чтобы уступать.

Она быстро срезала расстояние пропахав кроссовками газон и кажеться слегка потоптав клумбу, и приготовилась сбить парня с велосипеда, когда он сам снёс какую то девушку и грохнулся скатившись вниз по ступеням и угодив в цепкие руки Ирен.
- Ах ты дрянь! Я тебе...
Она слегка встряхнула парня и поняла что он в отключке. Быстро проверив пульс Ирен убедилась что тот жив, и сердито фыркнув отцепилась от его куртки. Она хотела подобрать свои вещи когда заметила девушку, которую сбил неродивый воришка. И поспешила к пострадавшей.
- Ох простите... Этот идиот от меня убегал он вор!
Она кивнула на свою сумочку валявшуюся на одной из ступенек, и даже поморщилась при мысли что могло стать с его любимым фотоаппаратом, от такого падения. Аккуратно подобрав свои вещи,  она вздохнула не решаясь заглянуть внутрь.
- Ты как цела? Может скорую?
Поинтересовалась она глядя как подоспевшие полицейские, подхватили приходящего в себя парня.
Надеюсь теперь он долго на свой велик не сядет!
Раздражёно подумала девушка и кивнула молодому офицеру, подошедшему чтобы уточнить детали, поинтересоваться не нужна ли им помощь...
Быстро ответив на вопросы относительно грабежа, Ирен хмуро заглянула в сумку.
- Я смогу точно сказать каков ущерб, когда мой фотоаппарат осмотрят в мастерской. Но я не знаю требуеться и помощь этой даме... Я сама цела!
Обьяснила ситуацию Ирен и вздохнув вытерда платком пот со лба. Неожиданная гонка слегка вымотала.

Черный Kawasaki, грозно рыча, повернул в ничем не примечательный двор возле небольшого кафе. Трехэтажные бежевые дома с аккуратными небольшими крыльцами здесь походили один на другой. Айлиген остановился возле подъезда одного из домов и, сняв шлем, огляделся по сторонам. Район казался вполне приличным: несколько людей, бродивших по улочкам, были хорошо одеты, автомобили во дворе имели эмблемы «Fiat», «Lancia», «Toyota», два скутера от «Piaggio» скромно стояли возле крайнего подъезда. Айли достал из кармана куртки лист бумаги и сверил номер дома с написанным. Убедившись, что приехал он туда, куда следует, парень слез с мотоцикла и направился к одному из подъездов, на ходу включая сигнализацию.
- Вы Айлиген Блэк? – донесся незнакомый мужской голос.
Айли обернулся и увидел перед собой высоченного брюнета лет 35-ти - 40-ка в классическом костюме и легком плаще, небрежно накинутом сверху.
- Он самый, - утвердительно кивнул Блэк. – Давид?
- Да, - протянул руку мужчина и тут же продолжил. – Хорошо, что я вас узнал. Меня срочно вызвали на службу, так что я вам ключи оставлю и побегу. Сами разберетесь?
- Да, конечно, - Айли пожал протянутую руку.
- Отлично, - улыбнулся Давид и достал из кармана ключи. – Третий этаж, квартира номер 9. Будут вопросы – мой номер телефона вы знаете… или заходите лично, я живу в соседнем подъезде в 17-й.
- Хорошо, - парень взял ключи и сжал их в ладони. -  Предоплату за месяц я вам уже перевел.
- Да, с этим, пожалуйста, не затягивайте и в будущем. Все, я побежал.
- Счастливо, - рассеянно произнес Блэк, наблюдая за быстро удаляющейся фигурой. Фигура села в серебристый RAV-4 и, взвизгнув тормозами, рванула прочь.
Стартер менять пора, - пронеслось в голове.
Айлиген подкинул вверх ключи и ловко поймал их.
- Home sweet home, - присвистнул он и направился к первому подъеду на третий этаж в квартиру номер 9, где намеревался остановиться как минимум на месяц. Арендная плата была высокой, но в сравнении с ценами в местных отелях, снять квартиру на такой срок было гораздо выгоднее.

Съемная квартира Айлигена Блэка

Отредактировано Айлиген Блэк (2011-04-06 19:49:27)

Casa famiglia
Дата: 30 октября
Время: 15:03

Кто из нас сознательно способен посещать занятия в законный выходной? Франческо Романо – вот этот феномен природы. Шатаясь с утра по полупустому помещению Академии, редко можно было встретить и столкнуться с живой сущностью, не убитой пятничным отдыхом, тянущуюся к знаниям и выглядящую бодро настолько, чтобы сойти за живого человека, а не игру воображения, отделившуюся от стены и переползавшую в поисках опоры к другой поверхности, сливаясь тонами с цветом побелки.
Франческо выгодно отличался на общем фоне, раздражая своей активностью, ищущей выход наружу и сталкивающейся с негативно настроенным окружающим миром. В общем, исполнив свой гражданский и студенческий долг, Франко с легким сердцем покинул стены alma mater и пустился в бесцельное брожение, вливаясь в общий человеческий поток, который к середине дня успел наводнить улицы города. Становясь позитивно заряженной частицей этого Броуновского движения, жутко ажиотажного, Романо поймал себя на мысли, что не использовать подобное скопление на единице квадратных метров маленького городка было бы просто кощунственно, к тому же праздничное настроение многих требовало подпитки, о чем свидетельствовали кислые мины некоторых представителей мужской части населения планеты, следующие, будто на привязи, за своими более активными половинами с повинно опущенной головой, что приводило периодически к забавным столкновениям, пробкам с истинно итальянскими, темпераментными разборками, кто на чьем пути встал и кто в итоге должен принести свои извинения.
Франческо любовался происходящим с нескрываемым удовольствием, коварный план назревал в холодном мозгу, великий дар просился на волю. Найдя стратегически идеальное местоположение своей значительной фигуре, коим послужил фонтан в центре небольшой площади, окруженной небольшими магазинчиками различных направленностей, двери которых грозили слететь с петель от того объема желающих войти/выйти, что штурмовали каждую из них, Франко громко прокашлялся, что осталось незамеченным, так же как и последовавшее откашливанию учтивое расшаркивание «артиста» на арене. План был прост в своей гениальности, но полностью отвечал всем стремлениям Романо, жаждущего оказаться в центре внимания, а заодно ублажить самого себя приятным времяпрепровождением.
Решив не шокировать почтенную публику, Франко на сей раз обошелся без оголения, и избрал себе в репертуар арию "Son qual nave". Идя по стопам великого Фаринелли, первую ноту он начал с щемящей нежности постепенно усиливая звук собственного голоса до потрясающей мощи, а затем точно также ослаблял к концу. Он со всей искренностью своего молодого трепетного дарования старался показать блеск и быстроту пассажей, сменяя тембр под аккомпанемент несуществующей музыки, которая звучало единственно в его голове. Единственным существующим сопровождением арии выступал плеск воды на заднем плане и урбанистические ноты всеобщего окружения, что нисколько не мешало и не умоляло тот пыл, с которым Франческо взялся за исполнение, стараясь изо всех сил подражать всемирно известному певцу-кастрату, что с его тембром было обречено на неминуемый провал, ибо той тонкости добиться на бытовом уровне было невозможно, но легких путей мы не ищем и внимание публики приковать имеет возможность лишь смелый шаг.

На праздник опоздать я тоже не хочу..
Костюм недавно сшит - похороны на носу - стоит настроить себя на праздничное настроение - на улице дождь, плохая погода испортилась - тишина звенит, доводя до абсурда любые ситуации - реально ли то, что я слышу? реально ли то, что я слушаю? - голоса болезненных кастратов на оболочке outermind, с надрывом, с нарывами, развязно, вульгарно, пошло - пошло все к черту, неясный припев и эйфоричное intermezzo, играемое своими же девятью личностями на ребрах десятой, побитой и злой андалузской псины, АНТИорлеанской АНТИдевственницы - Аве Мария на двадцати пяти костях, улыбки и манеры, сваленные в аутлеты прогнивших Сердец, Чувств и Решений, набожные на антинабережных заглатывают леску и противорелигиозное вино, попутно дергая член в сторону полярной звезды и надеясь, что это поможет их сексуальной/cоциальной жизни в дальнейшем; онанизм - главный постулат нынешних людей, непривычных, атипичных, антиприличных, антагонистических танатологов в циркулярных театрах, где я - главный гример, сценарист и фрик; аномальные ненормальные ампути в детских розовых платьях - эй, МальчикБезИмени, тебе было бы вполне забавно в изувеченном рюшами платье, с завитыми длинными волосами и девичьими воловьими глазами, - прекрати не обращать на меня внимания и игнорировать мои вопросы; не свадьба, не фуршет, и почему темно? Свадьба? Эта тема уже обсуждалась в диалогах с самим собой; ФУРШЕТ:
Сальные потные лица приглашенных, гофрированные деформированные лица светских дам, подгнившие искусственные зубы, впивающиеся в мясо, пропитанное тропическими цитрусовыми соками, забрызганные жиром одежды - мои платья, повешенные (повесившиеся?) на стуле рядом, они даже не удосужились убрать их в шкаф; собственное тело, раскинувшееся в своей изуродованной наготе на столе, на длинном золоченом помпезном блюде, им очень нравятся мои худощавые пальцы и ребристые предплечья, посмотри, как они удивленно изучают браслеты и кольца, вязь татуировок и шрамов; снимают все и прячут по карманам; мальчик, черт возьми, не отводи взгляд, смотри за пиром во имя Ксандера, который творится внутри самоей моей сути; они обожествляют молчаливые слезы по моим щекам, изогнувшийся несчастливый рот и кольца в мочках ушей, легкие судороги, когда они приближаются слишком плотно, когда первый из них касается ножом подреберья, оставляя широкий взрез, из которого плещет кровь; они подставляют стаканы, режут дальше, кормят меня своим же мясом; оно немного терпкое и сильно отдает табаком...
Не отвлекай меня, мальчик - я принимаю самого себя орально..
Они продолжают; я перехожу на истерический, срывающийся смех; какая-то худощавая дама закрывает мой рот перчаткой; полный пожилой мужчина прижимается к моим искусанным губам своими, влажными и солоноватыми; другие исследуют языками разрезы и рвут зубами их края; обсуждают тонкий вкус нынешних интеллигентов - да, тонкий вкус... Я сам пришел к ним, сам разделся донага, опьянел с одной рюмки кальвадоса и потерял сознание - они потеряли интерес, теперь же обрели; я пытаюсь трогать себя, ощупать, я необычайно нравлюсь себе, кто-то медленно крадется пальцами ко внутренней стороне бедра, по коже проходит дрожь; юноша в черном откуда-то с левого бока берет за плечо, впивается короткими острыми ногтями в кожу..
Берет за плечо...
Выворачивает из общего движение и ведет вбок; о Боги - все повторяется... веди меня, мальчик, веди, только сдуй с меня пыль и протри окоченевшие члены... Я совсем умер здесь, в этом злом городе...
Тайные тропы... Тайные трапы(?)... Звучит заманчиво...
И дальше - под темной кожей закрытого плаща алым цветком распускается вязь рваных укусов - фуршет продолжается, дамы и господа... Не расходитесь...

Отредактировано Александер Штайнер (2011-05-01 21:44:49)

Можно сколь угодно долго пытаться отрицать собственные пороки. Но один останется навсегда. Ментальная проказа. Язва на теле социума. Все благополучно, мыслеобраз внутри головы: солнце, горы, свежий воздух, ярко-зеленая трава и гниющее болото посередине всего этого великолепия. Воздух здесь похож на солоноватую морскую воду. Мерцающий свет горячного светила рывками продвигается по циклу.
Быть зеркалом, преумножающим недостатки. Испорченным хирургическим инструментом. Выпадающим элементом. Быть тем, кто всегда ухудшает ситуацию в момент ее кризиса. Апофеоз всего, что когда-либо случалось. Это нельзя вытравить из себя точно так же, как шимэйл не вытравит свою мужскую сущность, как какая-нибудь злая тварь вроде медведя или волка не вытравит свою дикую душу.
Я помню, ты сказал: "Ты похож на затравленное животное. Тебя приручили и кинули. Ты мечешься между". Это "между" - цепь, связывающая меня с окружающими. Ты продержался еще два дня. Потом ушел. Потом умер. Извини.
Брат, изучая мое постоперационное состояние, тоже часто нес какую-то несусветную чушь. Пользовался тем, что я под анальгетиками и ничего не понимаю. Как же. Я просто предпочитал отмалчиваться. С каждым словом он подходил ближе. Потом - понятно что. Всегда ставил на то, что я ниже ростом и зачастую ничего не соображаю. После, пытаясь поддерживать меня в более-менее вменяемом состоянии: "Твоя инакость убьет тебя. Поменяйся, пока не поздно". Смешно. Я до сих пор промываю рот водкой после чтения молитв.
Погода пахнет ярко-зеленым. От мальчика едва слышно - чем-то терпким, вроде того запаха, который бывает в комнате после варки кофе на перце. Можно ждать опасности, но это было бы не слишком забавно. Вполне - что-то внезапное, неожиданное, например - развернется, вытащит какой-нибудь допотопный револьвер и пальнет прямо в лицо. Ничего особенного - просто очередной шрам.
"Я - лишь повод для этого, вот и все, что я собой представляю". Сравнительно долгая дорога начинала нервировать. За ней - очередной фарс, что-то, целью чего является проворачивание какой-нибудь неприятной для большинства людей вещи. Вполне возможно. Мальчик, где ты был прошлой ночью? Не ты ли вскрыл горло шлюхе, живущей на углу? Моя улица была залита кровью. Мальчик, если ты собираешься проделать то же самое со мной, сначала подумай, на того ли ты напал. Я громко кричу и у меня длинные ногти.
Что взять с той шлюхи? Кесарю кесарево, а бляди всегда получают сполна.
Не знаю, имеет ли кто-либо право на необоснованные заявления. Я намекаю на то, что мое поведение к разряду фривольного не отнести. Взгляд исподлобья. Надоело гипнотизировать твою спину. Средней ширины плечи. Вероятно, сильные руки. Я без проблем могу пуститься в очередной сравнительный анализ. Это лишний раз докажет мою недееспособность.
Уже даже немного больно. Отпусти меня, мальчик. Я люблю (?) свои руки. На них хватает отметин. Ослабь хватку. Очередной гематомы я не потерплю. Возможно, буду мстить. Мелко и мерзко, но буду.
Остановка. Отлично. The show must go on. Не плаксивая мелодрама, но полновесный Ж. Жене на четыре действия без антракта. Живым не останется никто. Равнодушным - тоже.
Изучает. Поневоле отшатываюсь назад. Пристальные взгляды пугают меня. Отвернись и иди дальше. Мне не хватает фантазии, чтобы поддеть тебя язвительным комментарием. Мне абсолютно нечего сказать. Прячу лицо за волосами, как стыдливая школьница. Острые мысли атакуют. Отвернись. Отвернись.

Дата: 30 октября
Время: 15:03:32:001

На улицах Сагредо еще не смеркалось, а это значит, что Айдем мог и дальше бессмысленно прогуливаться по паркам, аллеям и прочим общественным местам. Людей на улицах было уйма, но Айдену не было до них никакого дела, он шел не вглядываясь в лица прохожим. Точно какая-то видная личность он светло надеялся на то, что не останется незамеченным средь горожан. Эванс никогда не знал почему на него все так смотрят, но ему всегда льстило столько внимания. Вот он проходит мимо каких-то многоэтажек и движется не глядя вперед. Внезапно услышанный им плеск воды заставил его остановиться."Верно, где-то фонтан. А где фонтан, там много мелочи... Надо будет порыться там на досуге"  На этой мысли он долго не зацикливался, ныне его интересовал куда-боле интересный вопрос, и звучал он приблизительно так: почему камушки не умеют разговаривать? Звучит, вероятно,  глупо, однако эта мысль не давала ему покоя вот уже несколько дней. Он всеми правдами и неправдами пытался доказать людям, что камушки таки умеют разговаривать, что в них заложен великий интеллект... Вот только как это доказать-то?.. Немного постояв на одном месте, он, словно задумчиво двинулся вперед. Честно говоря, Эванс и сам не знал куда так целеустремленность шагает, главное для него было то, что он находился в движении.
- В Калифорнии камни умеют ползать, - рассуждал он сам себе, - А если они умеют ползать, значит у них есть нервная система, если у них есть нервная система, то они имеют мозг, если они имеют мозг, значит они имеют инт-тел-ле-е-кт, - "Какое сложное слово", - Интеллект! Они имеют Интеллект!  - подобно Архимедовской "Эврике", воскликнул Эванс, да только какой-то певчий голос, что доносился неподалеку от него, приглушил его научный вывод. Это весьма оскорбило его. Опустив недовольный взгляд наземь, Айден принялся разыскивать источник звука. "Надо же! Именно сегодня, какому-то индюку пришло в голову распеться на всю улицу." - думалось ему дорогой к фонтану. Он не знал где поют, зато он знал, что у фонтана он привлечет на себя больше внимания, чем тот поющий человек. Шагал он быстро и как-то недовольно; ему так и не терпелось поскорее добраться до места и во всю глотку вскрикнуть: "Они живые!". Но вот беда: чем ближе он подходил в своему "подмостку", тем громче становилось пение.
Дойдя до фонтана, он, наперекор пению, вскрикнул: "Трижды ура! Камни разго-о..." - и тут он осекся. А ведь с другой стороны, даже если они и имеют интеллект, то это далеко не факт, что они умеют разговаривать. Стало быть, своего он так и не добился.
Угрюмо усевшись на обочину фонтана, Айден оперся локтями в колени и подпер руками голову. "Почему ты не камень?" - думал он, с интересом рассматривая того "индюка". Какое-то время он ни о чем не думал и просто смотрел на того поющего человека, после, совсем забыв о камнях, он поднялся с места и подошел к нему поближе.
- Хорош стоять на месте. Ну-ка, па-де-баск, - деловито произнес он, имея отличную возможность остаться неуслышанным.

Отредактировано Айден Эванс (2011-05-20 20:32:00)

Коттедж семьи Романо. 30 октября 2010 года, 15:05.

Мелодия родилась в голове совершенно неожиданно – появился на пустом месте в неотягощенном какими-либо тяжкими мыслями мозгу. А, появившись в голове, она метнулась к кончикам пальцев, отдаваясь легким покалываем и заставляя руки тянуться к синтезатору и пианино, которые стояли рядом как сводные брат с сестрой. Через несколько минут мелодия окончательно родилась, преобразившись в приятное звучание, лившееся рекой из приоткрытого окна комнаты, в которой этим утром творила Агнесс. Муза, такая же довольная и удовлетворенная, как и девушка, которую она посетила нынче утром, поняв, что на сегодня работа окончена, неслышно вылетело в окно. А светловолосая девушка, в волосах которой игрались лучики солнца, не засиживаясь дома, вышла на улицу танцующей походкой, мурлыкая себе под нос все ту же мелодию, которую придумала совсем недавно. Ей хотелось петь, ей хотелось поделиться своим детищем с кем-нибудь еще, поэтому, наверное, ноги несли ее по улицам города мимо афиш городских мероприятий и концертов, словно бы знали, с кем и где ее надо столкнуть. Агнесс знала, что все уже давно предрешено, и плыла по течению, никогда не сопротивляясь и не изменяя хода вещей. Это был хороший день – это был продуктивный день. Если мелодия понравится Франческо и остальным членам группы, то на нее можно будет положить слова песни, если их, конечно, кто-нибудь напишет. Вот со словесным творчеством у Агнесс было не очень хорошо – зато начинающая композитор, которая волею судьбы оказалась на факультете визуального искусства, умела сочинять неповторимые мелодии, не похожие на все то, что ежедневно крутилось на радио волнах. Она гордилась собой, но молчала об этом и не показывала.
Замечтавшись о своем новом творении, рисуя мысленно картины невероятных концертов, представляя себе реакции окружающих на пока лишь клавишную вариацию непременно трогательной песни, юная Баллирано оказалась на небольшой площади, окруженной небольшими магазинчиками и с фонтаном в самом центре. Судьба свела ее с Франческо, который собирал народ вокруг себя, надрывно распевая арию. Обрадовавшись такой удаче и поняв, что вот она, та душа, которая первой узнает о рождении мелодии, Агнесс кинулась к приятелю, не замечая ничего вокруг. Заскочив на обод чаши фонтана, чтобы скорее обежать зевак, девушка добралась по скользкой поверхности до Франко.
- Чико, у меня така-а-а-я новость, зашатаешься! – безо всяких приветствий воскликнула девушка, распираемая от счастья, но зашатался в данном случае не Франческо, а она, заметив неподалеку от друга мужчину в неглиже. Как-то даже растерявшись, юное дарование, залившись краской, соскользнуло прямо в фонтан, утопнув в нем по пояс и создав немало брызг, заискрившихся всеми цветами радуги в солнечном свете. – Ой!

Шум фонтана оглушал. Вода, вырывающаяся из каменных кувшинов в чашу глубиной в полметра, звучала почти как водопад, разбрасывая в стороны волны мелких брызг, искрящихся в свете клонящегося к горизонту солнца. Агнесс стыдливо отводила глаза, когда подбиралась к краю фонтана, чтобы принять помощь хохочущего Франческо.
- Нет, не эта, – стуча зубами от холода, говорила девушка, пытаясь кое-как выжать одежду, с которой вода стекала бурным ручьем. – Сегодня ут-тром меня настигло вдохновение, и я, вот, подумала, что т-ты заинтересуешься… – не обращая ровным счетом никакого внимания из-за пробирающего до самых костей холода от, казалось бы, неощутимого ветерка на смех в разных вариациях, чеканя битый ритм зубами, девушка попыталась сообщить свою новость. – И я тебе потом как-нибудь объясню, зачем я купаться полезла, – скорчив ехидненькую рожицу, ответила Агнесс на вопрос о причинах своего купания в фонтане.
Увидев внушительных размеров шарф Франческо, Баллерано немало удивилась, что выразилось в восклицании «ого!». Закутавшись в него как в теплый плед морозным дождливым вечером, девушка утвердительно кивнула, полностью поддерживая идею о визите домой за сухой одеждой. Вложив свою руку в руку Чико, блондинка направилась следом за ним в обратном направлении. И чем ближе были родные стены, тем счастью от сочиненной поутру мелодии становилось все теснее и теснее в теле маленькой девчушке.
- Я сочинила мелодию для песни…не знаю какой песни, но мелодия просто отпад – до сих пор преследует меня – важно, словно бы делясь сокровенным, наконец-таки поделилась новостью клавишница. А затем, взмахнув свободной рукой, пошевелила пальчиками в воздухе, словно играя ими на рояле, а вслух напела свое творение. – А еще я нарисовала несколько вариантов обложек первого нашего альбома. Вот и все новости, кажется.

===> Кинотеатр "Aquilotto"

Кинотеатр "Aquilotto" ===>
31 октября. 7:45

Кофе. Много кофе. Очень много кофе. Вот такое вот оно утро после бессонной ночи. Бессонной, но активной и приятной. Агнесс передвигалась по городу медленно, ей самой казалось, что даже вязко, спрятав глаза от мира за стеклами солнечных очков. И не важно, что на улице пасмурно, зато никто не видит глаз как у дохлого окуня: мутных, красных и на выкате. Рисовать в таком состоянии было, конечно, не очень, вернее, решение не спать перед праздником, на котором еще и трудиться надо, было не очень, но что поделаешь – обратно время не отмотаешь, да и вечер в компании Чико был весьма неплох. Слушая через наушники Вагнера и мурлыча под нос классику, Баллирано тупо пялилась на пустую стену, которую ей предстояло украсить. Или обезобразить – как бог на душу положит. Глянув на часы с Микки Маусом, девушка скользнула взглядом по улице, блестящей в утреннем свете своими влажными от тумана и росы тротуарами. Должен был подойти Дастан Морган, который тоже ночью не спал. И знала это Агнесс не потому, что была причиной его бессонницы, а потому, что ночь они убивали в одном месте. Поврозь, конечно же. От большой любви друг к другу.
Агнесс, похоже, решила без дела не стоять, поэтому, подавив зевок, направилась в сторону небольшого строения, где дворник хранил свои суперпримочки и где был зарыт клад: в коробках должна была ждать своего звездного часа краска. Решив, что она Геракл, Баллирано подхватила два ведерка и, крякнув, засеменила обратно. Действительно, перетаскивать все сразу куда лучше, чем бегать туда-сюда или ждать помощи от мальчика. Девушки – существа самостоятельные. По мере приближения к стене, становилось даже как-то легко и удобно, удобно настолько, что Агнесс, заслушавшись звучащей в наушниках оперы, начала пританцовывать и подвывать, пытаясь пародировать сопрано Изольды. Дошло до того, что, крутанувшись на пятках и взмахнув ведрами с краской, Баллирано, запутавшись, видимо, в ногах, совсем не изящно начала падать, широко распахнув от ужаса глаза за стеклами очков и почувствовав все земное притяжение на себе. Притянуло, кстати, на кого-то.
- О, как удачно ты опоздал, – брякнул девушка под бряканье ведер с красками по дороге, успев понадеяться на плотность прилегающих крышек, способных предотвратишь расплескивание цветастой жидкости не там, где надо.

Как хорошо, что в наше время еще остались джентльмены. Специфические, конечно, но ведь остались же! И угодила Агнесс на одного из них: джентльменство выразилось в удивительной услужливости поддерживания и силе этих самых поддерживающих рук. Если б этим джентльменом оказался не Морган, то, возможно, Агнесс бы и пококетничала, и, может, поулыбалась бы, изобразила бы недомогание, слабость во всем теле, темноту в глазах, шаткость ног, повиснув изящной тушкой на шее своего спасителя, но тут был именно Морган и никто другой. Поудивлявшись пару минут тому, что он поймал, а не помог упасть да посильней, Баллирано капризно возмутилась, заканючив совершенно по-детски, щурясь от ударившего в глаза утреннего света, прорвавшегося в глаза с удивительной настойчивостью, когда наглец попер очки с глаз.
- Хей! – возмутилась девушка ровно в тот момент, когда ее отправили вперед, ставя на обе ноги. – Заказ? А он был? – наигранно удивилась Агнесс, ворчливо бубня себе под нос и собирая взглядом разбежавшиеся банки с краской. – Займемся живописью, угу, – ты с меня рисуешь тыкву, я с тебя – огородное чучело, – кинув взгляд на Моргана, будто бы придирчиво снимая с него мерки, закатала рукава куртки повыше и подошла к ближайшей банке с оранжевой краской, наклоняясь и поднимая ее, сделав это неосмотрительно резко и чуть не кувыркнувшись носом вперед, но устояв и даже не подав виду, что чуть было не лишилась жизни на мощеной дороге, отклячив солнцу свою утянутую в тесные джинсы попу. – И не стой без дела – ты же у нас уже почти квалифицированный художник, – заметила девушка, подходя и буквально впихивая банку Дастану в руки. – Твори, творец, – а сама встала рядом, уперев руки в бока и явно намереваясь руководить процессом. – Времени в обрез, – буркнула блондинка, глянув на часы с долей досады.

Начало.
31 октября 8:10

Иногда я бы предпочёл обойтись без внутреннего мира. Потому что мне непонятно, что ему от меня нужно.

Каждый из нас хотя бы раз в жизни да проклинал того, кто создал понедельники – эти адские начала недели, когда организм только-только настраивается на продолжение отдыха, а начальство – на раздачу внушительных люлей вялым и сонным работникам. Все равно, что переставить игру с режима «Легко» на «Миссия невыполнима», при этом пытаясь пройти ее на максимальных настройках графики. Крики, маты, подвисания и кровища в разные стороны – примерно с этим можно было сравнить первый день недели. Люди из той породы, что считает таковыми воскресенья, встречались намного реже, а то и не встречались вовсе. То ли шифровались, то ли предпочитали не выделяться на фоне праздно шатающихся из стороны в сторону.
Размышления о том, что итальянцы по сути своей – народ настолько жизнерадостный и энергичный, насколько нелогичный, посещали светлую голову Элис не впервые, но при виде оживленной суеты на улицах города и активных приготовлений к празднику в раннее воскресное утро, скреблись в голову с удвоенной силой. Особого энтузиазма, который может царить среди людей, увлеченных общим делом (в данный момент – предвкушением праздника), англичанка не испытывала, вяло переставляя ноги вдоль тротуара и то и дело усиленно зевая, не забывая при этом прикрывать рот рукавом пиджака. Скорее всего, настроение сией дамы можно было охарактеризовать как отвратительное. Во-первых, ей не удалось выспаться. В воскресенье! В выходной, будь он не ладен! Во-вторых, все бы ничего, не будь причины недосыпа столь расплывчатыми и абстрактными. На немое вопрошение «Какого черта ты творишь?!» организм лишь пожимал плечами в духе «Оно само так получилось». В-третьих, Элис ненавидела праздники жизни, чувствуя себя на них не в своей тарелке.
У всех оборотней настолько поганое настроение с утра, или я являюсь чем то особенным?
Остановившись напротив одной из витрин, девушка придирчиво оглядела свое отражение, пытаясь на глаз определить особенности своей уникальности. Ну-с, что тут скажешь? Первичные признаки среднестатистической вменяемой (насчет последнего еще можно было подискутировать) особи в виде головы, четырех конечностей и всего, что должно было к ним прилагаться, присутствовали. Что еще для счастья надо? Наверное, чтобы одна пара конечностей росла из нужного места,  пустоты в голове были заполнены чем полагается, а шило в пятой (а так же первой, второй, третьей и четвертой) точке отсутствовало, но это уже вряд ли определишь по внешнему виду. Подавив очередной зевок, Элис поспешила отойти от витрины, за которой уже маячило воодушевленное лицо продавца, явно намеревающегося затащить зазевавшегося потенциального покупателя в свои сети.

Наверное, интересно всем, где живут те люди, которые, получив задание, тут же выполняют его. А не расползаются мыслью по древу как некоторые. Или не расползаются мыслью вовсе, благополучно забывая о таком, казалось бы, важном задании. Как некоторое большинство. Вот, например, как Баллирано и Морган, получившие задание едва ли не месяц назад, но приступившие к нему за пару часов до сдачи работы. При этом даже не особо-то и подгоняя друг друга. Да вообще предпочитая не помнить о существовании друг друга. До прошлого вечера. Единственная надежда, что преподавательница живописи, которая будет принимать вместе с кем-то из организаторов эту, вне всяких сомнений, гениальную работу, любит утром поспать: долго и крепко, что позволит двум творческим личностям, долго раскачивающимся для работы, выполнить заказ. Похоже, плохо представляя, что все же рисовать. Во всяком случае, Агнесс, мурлыча себе под нос сочиненную вчера мелодию и уперев руки в бока, наблюдала за тем, как по мановению руки Дастана на стене появляются очертания человеческой фигуры. Как-то больно быстро и больно точно – даже обидно.
- Ты хам и подлец, – серьезно заявила ему девушка, самодовольно вскинув подбородочек и скрестив руки на груди, чуть смущенно покраснев из-за своего, признаться, пристального взгляда не столько на карман, сколько на аппетитную и упругую... Ой, да глупости какие! – И сигарету сам достанешь – меня в детстве приучили по чужим карманам не лазить, – вся такая благородная и воспитанная Агнесс подвинула ножкой со скрежетом металла об асфальт в сторону Дастана вторую банку с краской. Как знала, что понадобится как минимум два цвета. – Не откажусь побыть красноволосой, – скорчив рожицу и недовольно-возмущенно сощурив взгляд, наклонилась, поднимая кисточки, сразу несколько, и с интересом рассматривая их, словно бы спрашивая и их и себя, а какая предназначена для рисования на стене. – Кстати, нам оставили баллончики с краской и пару насадок, – как бы между прочим сообщила Агнесс. – А так же маску и респиратор, если мы решим ими воспользоваться и разукрасить стену граффити, – с тонким намеком добавила девушка, ухмыльнувшись в сторону Дастана и не придав особого значения тому, что в основном болтает именно она. А, вообще, ей можно – она же девушка. Причем любопытная, потому что с интересом глянула в сторону особы, решившей искупаться в луже. Все-таки сколько же странных людей вокруг. – Что мне рисовать? – все-таки решилась узнать у этого невоспитанного субъекта о планах на будущее. Не его, естественное.