25/12/2015

Сковывающая темнота покрывает город грехов, скрывая темный силуэт, пряча под своим надежным укрытием и скрывая все вокруг.

Небольшой дом, как будто застывший на краю двух миров призывно мерцает рождественскими гирляндами, придавая ему сказочный вид. Этот домик на лесной опушке мог бы принадлежать Волку и Красной шапочке из одноименной сказки.
- Милая, я дома, - балансируя двумя увесистыми пакетами с едой, Ри пытался одновременно не расстаться с яйцам, пытающимися выскользнуть из пакета и открыть дверь то носом, то ногой, пока, наконец, не умудрился удержать пакет зубами и открыть дверь рукой, врываясь в собственный дом как будто за ним гналось стадо слонов и тут же захлопнул дверь, сопроводив это вздохом облегчения и, приваливаясь спиной к двери, осмотрелся вокруг. Милая, оказавшаяся на кухне, которая хорошо просматривалась из холла, особой радости не показывала и вообще никак не отреагировала на появление собственного мужа, продолжая безразлично помешивать белую массу в прозрачной чаще. Следующий вздох был вздохом огорчения. Повесив голову, Ри прошел в кухню, не сводя взгляда с чаши, припоминая, как еще несколькими часами ранее она чуть не полетела ему в голову. Поставив пакеты на столешницу, он осторожно подкрался к своей женщине, вставая позади, и положил теплые ладони на напряженные плечи, коснувшись белокурых волос легким поцелуем.
- Еще злишься? – молчание было ему ответом, который его не устраивал. Отойдя на безопасное расстояние, он распахнул створку холодильника, ощутив приятный холодок, пробежавший по всему телу, - рождественские распродажи – это чистое зло, за тележку пришлось бороться, - начиная ничего не значащую беседу, он ловко разбрасывал продукты по полкам, - знаешь кого я там встретил? Ни за что не угадаешь, но сама сеньора Робеспьер вышагивала между витринами с замороженной рыбой, - усмехнувшись иронии увиденного, Ри закончил разбирать покупки и снова вздохнул, заметив мелькнувшую в руках жены сталь поварского ножа, который повинуясь руке хозяйки, разрезал на тонкие пластинки копченое мясо.
Разморозить эту ледяную статую могло только одно. Точнее два. Два лучистых комочка счастья с золотыми как у мамы волосами, несущихся вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки с одичалым криком «Пааапа!». Встав у нижней ступеньки с распахнутыми руками, Ри как вратарь поймал обоих и покружив вокруг собственной оси поставил на дощатый пол, счастливый от того, что его появление вызвало хоть чью-то радость.
Рано радовался: - ты купил шоколадку? Бросив растерянный взгляд на жену и не получив поддержки, посмотрел на двоих малышей, дергающих его за штанины, вымаливая желанную дозу сладостей и сурово поджав губы, опустился на корточки, ставая вровень с пятилетними близнецами, - мама же сказала вам, что до ужина никакого шоколада…
И вдруг, откуда не возьмись он видит, как из-за его спины к его собственным детям руки его собственной жены протягивают две молочных шоколадки. Радостный визг вывел его из ступора:
- Спасибо, мамочка! – два урагана унеслись так же стремительно, как и принеслись. Словно в замедленной съемке он поднимает изумленный взгляд на торжествующую супругу: - Рината!
Это была война. Собрав железную волю в кулак, Ри выпрямился, возвышаясь над своей женой и прищурившись, взглянул ей в глаза, обхватив одной рукой тонкую талию, не давая ей вырваться. На любимых губах играла легкая улыбка и он понял, что пропал.
- Ну…, - в один момент смягчившись и забыв про все на свете, он ослабил стальную хватку на талии и мягко проведя ладонью по щеке поцеловал свою любимую, - не хочу тебя отпускать.
- Если ты меня не выпустишь, у нас сгорит пирог и гостей нечем будет кормить, - мягко надавив ему на спину, Рината выбралась из объятий мужа, ускользая с довольной улыбкой на кухню.
- Как ты так делаешь, что я всегда виноват и не могу на тебя злиться? – в очередной раз задавшись этим сакраментальным вопросом, Лафает пошел за женой, сам не замечая, как начинает вместо нее мешать не то тесто, не то крем.
- Ты тоже умеешь, только все время забываешь, как это делать, - поддев мужа, Рината в излюбленной манере ущипнула его за бок, словно пройдясь электрическим шоком по телу, и задорно рассмеялась.
- Невозможно! Просто невозможно сильно…, - вынув длинную деревянную ложку из сладкой белой массы, в которой он все-таки признал крем, Ри прижал всем телом жену к кухонной тумбе и с грозным видом занес над головой эту ложку, - невозможно сильно тебя люблю, - на губах мелькнула улыбка, которая всегда предназначалась только ей и тут прозвенел звонок, тут же стерев ее с лица.
Пока он с трудом оторвался от сияющей Ринаты, оставил несчастную ложку и вытер руки, измазанные кремом, звонок прозвенел еще раз десять или пятнадцать и дети, почуяв гостя, уже подпрыгивали в нетерпении у входной двери, радостные от предстоящей встречи.
- Лионкур, - открывая дверь, Ри уже знал, кто терзает его звонок, - видимо, неуемный темперамент перешел к тебе вместе с фамилией, - поприветствовал кузину, как всегда ехидно ухмыльнувшуюся на его слова и обнял за плечи, подошедшую поздороваться с Дани и Евой Ринату.
- К сожалению, к тебе вежливость вместе с женой не перешла, - обняв их обоих, бывшая Веньер, скинула с себя ядовитого цвета шубку и сдала ее Ри, проворно уводя Ринату под локоток на территорию женских секретов, подальше от мужских ушей.
Лионкура уже оседлали и вроде даже подкрасили на манер индейца, пришлось идти спасать.
- Валентина, иди к папочке, - разгрузив коня от одного из седоков, Ри вместе с дочкой расположился на большом ворсистом ковре перед камином, доставая любимый конструктор маленькой девочки. Все эти разноцветные детальки разных размеров могли увлечь ее на пару часов.
Кинув взгляд на оживленно беседующих Еву и Ринату, Ри обернулся к другу:
- Опять поругались?
- Да с ней невозможно не ругаться! Будь проклят тот день, когда я влюбился в эту сумасшедшую. Говорил мне папа, не женись, сынок, итальянки бешеные…Знал ведь старик, что говорил. Сегодня ночью, она стянула с меня одеяло, ну я и пошел спать в другую комнату. И что ты думаешь? Просыпаюсь я от того, что она меня душит подушкой! Ну а потом слово за слово…весь дом верх дном. Я сглупил, конечно…, - печально взглянул на свою «бешеную», - но блин, была ночь, я был без одеяла и ничего не соображал, а оказывается надо было обнять, тогда бы дали одеяло…Но ведь ночь же, откуда мне было знать! – поймав ответный взгляд Евы, Даниель превратился в мгновение око в побитого щенка, брошенного и покинутого, невозможно было остаться равнодушным, когда на тебя так смотрят, но Ева была кремень, когда хотела что-то от него добиться.
- Крепись, друг, вот появятся дети, будете ругаться из-за того, что ты дал им утром шоколадку и они отказываются есть, приготовленную ей кашу, - улыбнувшись своей любимой, Лафает вернулся к конструктору: - Папочка, помоги, - взяв две сцепившиеся детальки из маленьких ручек, Ри их расцепил и отдал обратно, поцеловав дочку в лобик.
- Это жизнь, - обретя спокойствие буддийского монаха, находясь  в мире и покое, в собственном доме, с детьми и любимой женой, Ри с наслаждением вдыхал аромат готовящейся еды, придерживал на руках маленькую дочку и наблюдал за скачущими по дивану Даниелем и Витторио, превратившихся в пиратов и фехтующих резиновыми мечами.
- Малыш, только не убей его, пожалуйста, - изредка кидая взгляд на страдающего от тяжких смертельных ран Даниеля и торжествующего сына, Ри следил за дочкой, чтобы та не надумала попробовать детали будущего дома на вкус и не выпускал из виду Еву, щебечущую что-то , кружащей вокруг большого стола Ринате, которой удавалось спасти тарелки и бокалы от вечно все разбивающей синьоры де Лионкур.
В царящую идиллию вмешался дверной звонок, возвещающий о прибытии новых гостей. Оставив обоих детей на попечение Даниеля, Ри с некоторой долей опаски встречал новых гостей – родственники жены. В принципе все уже давно приняли то, что Рината живет с оборотнем, но все же гены охотников не давали им смириться с этим, хотя племянников Марго любила безмерно, а Феликс, хоть и не готов был называться их дедом, все же баловал малышей со дня их рождения.
- Марго, Феликс, - сказав чуть громче, чтобы обратить внимание увлеченной беседой Ринаты на пришедших, Ри раскрытой рукой пригласил войти Вальянтов в дом, - с Рождеством! Как добрались? – принимая пальто и куртку, Лафает пропустил вперед себя подбежавшую Ринату, кинувшуюся в объятия родственников, встречи с которыми были для нее всегда огромной радостью, особенно по причине того, что Феликс был постоянно в разъездах, а Марго вернулась в Лондон, как только почувствовала, что может оставить Ринату и что ей и детям ничего больше не угрожает, - Марго, дядя, - перемежая слова со звонкими поцелуями, Рината не уставала обниматься с обоими, - дети, поглядите, кто пришел! - с подоспевшими Витторио и Валентиной они превратились в огромную радостную кучу малу, на которую скептически косился Ри, не привыкший к таким проявлениям семейных чувств и просто ревностно следил за тем, чтобы Рината и дети поскорее выбрались из этой плотной сцепки и вернулись к нему.
- Как они подросли! – выпустив Ринату, Вальянты принялись осматривать и ощупывать малышей, которые радостно хихикали, когда Феликс начинал их щекотать, а Ри поспешил прижать к себе свою жену, в очередной раз демонстрируя чья эта женщина.
- Растут, - с легкой полуулыбкой Лафает смотрел на своих детей, - звериный аппетит, - сознательно делая акцент на природе близнецов, Ри немного раскалил теплую семейную атмосферу, заставив Феликса напрячься. От толчка под ребра его спас очередной звонок, хотя он и без него почувствовал приближение Ксандра, а тот, видимо, почуяв охотников, решил сделать паузу и перекурить, чтобы не столкнуться с ними в дверях.
Потянув дверь на себя, Ри впустил брата, единственного из всей семьи, который его поддерживал в этих больших семейных ужинах, хотя скорее ему было просто наплевать, где перекусить перед очередным заходом по злачным местам Кьоджо или Сагредо.
- О, родственнички, - со своим фирменным звериным оскалом Ксандр готов уже был заключить Марго в объятия, но перед ней встала Рината, которую он и заключил в слишком тесные объятия.
- Руки-руки!
- Прости, брат, не удержался, - поднимая руки, показывая, что безоружен, Лафает по-хозяйски прошел в большую гостиную, кивнув по дороге Еве и остановился у небольшого бара, щедро наливая себе в бокал янтарный виски.
- Феликс, старина, может испьем на брудершафт? – Ксандра всегда развлекало то, как его появление раздражало родственников Ринаты и пользовался этим, но и Феликс ему не уступал. Оба подзадоривали друг друга, но не выходили за рамки, поэтому Ри спокойно оставил обоих у бара.
- Мама просила передать, что у нее мигрень, а папа не может оставить ее одну в таком состоянии, - отрапортовал Ксандр. Вероника так и не привыкла к новым родственникам. Она любила своих внуков и во многом помогала молодым волчатам, за что Ри был ей очень благодарен. Она с каждым годом все более спокойно относилась к матери своих внуков и женщине своего сына, но смириться с тем, что родственники Ринаты, мало того, что люди, так еще и охотники она была не в силах, а Антонио, хоть и поддержал выбор сына, не мог оставить свою жену в ее упрямстве.
- Тогда, полагаю, ждать больше некого, пойдемте за стол, - ароматы домашней пищи соблазняли тонкий нюх, горячее сочное мясо в духовке уже взывало к желудку и даже дети радостно кинулись к маме, едва прозвучало предложение устроиться за столом.
Пробежавшись взглядом по холлу, открытой гостиной и столовой, Марго обернулась к сестре: - А Роксана?
- Она заезжала днем поздравить нас и оставила тебе маленький подарочек, но Рождество они с мужем захотели отметить своей семьей. Завтра мы договорились сходить с детьми на ярмарку, надеюсь ты с нами?
- М, чем это пахнет? – не расставаясь с бокалом, Ксандром первым сел за стол, поводя любопытным носом над блюдами с едой.
- Прости, но это не наша соседка, всего лишь телятина, - привыкшая к его нападкам к еде, Рината плавно скользила вдоль стола, раскладывая салфетки и кивнув головой на вино, намекнула Ри, что пора разлить по бокалам.
Несколько часов в семейном кругу пролетели незаметно. Поужинав, дети попросились спать и, оставив взрослых, пропустили все веселье с подарками. Марго была щедра как никогда со своим столовым серебром, не давая Ри расслабиться и считать, что он окончательно заслужил доверие Вальянтов. Поблагодарив за подарок, он поспешил его спрятать от жены, которая, пылая праведным гневом могла бы оставить его без ужина, подсунув приборы, к которым он бы не смог прикоснуться.
Уставшие, но довольные, Ри и Рината, проводив гостей, прибрались и потушив свет, взялись за руки, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Придерживая любимую за талию, Ри помогал ей не оступиться в темноте и не выпускал из объятий даже добравшись до спальни.
- Ты ведь мне так ничего и не подарила, - тесно прижав к себе расслабленную и счастливую Ринату, он покрывал легкими поцелуями нежную кожу, незаметно избавляя любимую от одежды.
- Ой, и правда, - нежась под ласковыми прикосновениями, Рината полностью отдалась во власть Ри, обмякая в объятиях и почти повисая в его руках, - а что ты хочешь? – подразнив его, едва коснувшись губ губами, она тут же выгнулась, запрокидывая голову, игриво стреляя глазками.
Не в силах сопротивляться ее чарам, лишенный воли Лафает, скользнул губами по открытой шейке, удерживая в объятиях гибкое тело, мечтая только об одном…
- Подари мне маленькую дочку, - боясь выпустить любимую из рук, Ри поднял ее на руки и уложил на кровать, тут же опускаясь сверху, не давай ей ускользнуть.

Темнота все еще царила над городом грехов. В темноте срывается беззвучный стон с пересохших губ, тут же погаснув в этой тьме. Страх сковал все тело, покрытое холодной испариной, не давая пошевелиться и открыть глаза. Сон это или явь. Боясь развеять этот сладкий кошмар, он лежал не смея пошевелиться, не в силах понять то ли он на кровати с любимой, то ли в холодной камере сходит с ума от одиночества. Лежа неподвижно в темноте он мечтал лишь об одном прикосновение, которое могло бы развеять этот кошмар.