Гостиная >>> Особняк Веньер в Кьоджо >>>
31 октября 2010 года, 10:00 (пусть так): «История о муках совести, или думай меньше…»
Думала, у меня появилась мания преследования, а оказалось – это совесть проснулась.

С самого раннего утра, которое действительно началось непозволительно рано – аж в 7 часов – пансион напоминал дурдом. Уже. В принципе, он, конечно, всегда его напоминает, но сегодня каждое живое существо нарядилось по случаю праздника в лучшие из своих нарядов и терроризировало соседей или подчиненных. Веньер была на этом празднике жизни явно лишней, появившись ранним утром в коридорах пансиона хмурая как смерть. И все в том же розовом пышном платье не по случаю и с туфлями в руках, которые она несла как холодное оружие, удерживая за ремешки и бездумно и слепо размахивая ими из стороны в стороны. После того, как попытка кинуть ей вызов закончилась царапиной под глазом от шпильки у смельчака, к ней больше не приставали. Пусть и попытались отомстить. Но как-то неумело. Волчица с упрямством бронепоезда прокладывала себе дорогу по прямой траектории в сторону своей спальни. И такая помятая, словно ночь провела под пытками не особо приятного подтекста. Она ни с кем не здоровалась и никого не замечала. Похоже, Ева спала на ходу. И в этом странном сне она ненавидела всех, характерными жестами молчаливо, но удивительно ясно посылая любого, кто пытался вступить с ней в беседу. Действительно, если ты спишь, то можно не страшиться того, что тебе вдруг кто-то очень обиженный снесет голову стулом. А дальше, моргнув разок, кажется, Ева и правда заснула…
От порыва ветра громко и противно звякнуло стекло, явно предупреждая о том, что, если не проявить бдительность, то оно весьма оскорбится и рассыплется осколками на пол, приказывая долго жить. По чересчур худому телу девушки, развалившейся на кровати в кружевных трусиках, благо, не таких розовых, как платье, валяющееся бесформенной грудой изодранного тряпья у приоткрытой двери, побежали мурашки. Игнорируя и настойчивый опасный звон стекла от жестоких порывов осеннего ветра, играющегося с открытым окном, и врывающийся в спальню сквозняк, Веньер продолжала лежать поверх одеяла, согнув ногу в колене и накрыв голову рукой, даже и не помышляя о том, чтобы открыть глаза, встать и прервать это звяканье. Звон она не слышала. В плеере звучало что-то шумное, но заунывное. Действительно, когда тебе плохо, почему бы не добить себя какой-нибудь музыкой с особым смыслом? Хотя, в смысл волчица не вслушивалась, варясь в собственном соку и выцеживая из мыслей все самое вкусное, но, как всегда, бесполезное и ядовитое. Мучила ли Еву совесть? Мадонна, естественно нет! Мучила Еву не совесть, а самая настоящая ревность, вызывающая такую агрессию, что хотелось убивать. Жестоко, долго и кровожадно. Размазывая кровь по стенам, лицу, телу, оставляя кровавые отпечатки на одежде, размазывая лужи по полу и истерично смеясь под бешенные удары сердца. Но убить удалось лишь платье, купленное вместе с новоявленной невестой. Полегчало ли? Да какая, к черту, разница! Не открывая глаз и все так же недовольно покачивая ногой, девушка нащупала плеер, спрятавшийся в одеяле, и, пару раз щелкнув по нему, принялась переключать песни, выискивая, кажется, сама не зная что.
- The world is mine, – неожиданно пропела Веньер, не открыв глаз, но нарисовав руками круг в воздухе и подергав плечиками, словно пританцовывая. В принципе, на этом весь танцевальный запал и закончился, вернув к тому, что world, может быть, и mine, но вот Даниеля она по собственной опрометчивости вручила еще кому-то. В хорошие руки, конечно, но явно не свои. – Поздравляю, Веньер, 5 баллов за находчивость!
Тяжко, почти со стоном вздохнув, девушка раскинула руки в стороны и открыла глаза, уставившись в белый потолок.

Ты единственный кактус в цветнике моей жизни.
Созерцание белоснежного потолка, от которого перед глазами стали появляться черные и желтые круги, было непродолжительным: обзор в скором времени закрыло нечто, что сначала было принято за обвалившийся потолок по вине своей белизны, но резкий сладкий запах, окутавший буквально с головой, тут же отверг такое безумное предположение. Лилии. Веньер дернулась на постели, чуть не свалившись на пол и запутавшись в наушниках, которые тут же переквалифицировались в удавку. Возмущенно замахав руками и принявшись отплевываться от попавшей в рот не то пыльцы, не то не пойми чего, вырвала наушники чуть ли не с ушами, возмущенно открыв рот:
- Твою же ж… – но оборвала себя на полуслове, заметив интервента. – Лионкур, – мурлыкнула медовым голоском, констатируя очевидное и бесстыже переворачиваясь набок и подпирая голову рукой, второй собрав цветы в охапку и прижав к груди в импровизированном, кокетливом прикрытии. – Ты, кажется, ошибся домом – цветы теперь не мне дарить надо…даже столь вульгарным способом, – смахнула с щечки невидимую глазу, в прочем, даже не существующую пыльцу и окинула придирчивым взглядом костюм Даниеля. И его очаровательную шевелюру. – Ой, Дани, мне та-а-а-к сегодня лень куда-то ехать с тобой, – громко произнесла Ева, лениво растягивая слова и падая обратно на спину, рассыпая цветы по себе. – К тому же, вдруг случайные прохожие увидят нас вместе: тебя нарядного, меня, как всегда, прекрасную, цветы – нет-нет, мой милый, не хочу тебя…скомпрометировать, – вспомнив умное слово, заметила волчица, активно жестикулируя и мысленно ругая себя за лишнюю болтовню, но явно проигрывая сама себе в попытках тормознуть свое словоизвержение.
Как не странно, беззаботность давалась легко. Пусть и немного извращенная – сдобренная, хотелось верить, неочевидной ревностью. Тяжко вздохнув, Ева вновь устремила взгляд в потолок, раскинув руки в разные стороны и закинув одну ножку на другую, лениво покачивая ей в воздухе. Можно было подумать, что она позабыла о присутствии молодого человека. Но нет…
- Жаждешь вернуть мне мою машину? – заговорщически спросила, повернув голову в сторону Даниеля с очаровательной полуулыбкой. – И твой сюрприз подразумевает наличие парадно-выходного костюма? – еще один взгляд, скользнувший по наряду Даниеля, и Веньер вновь на боку, лениво подпирая голову ручкой. - Или можно обойтись скромным минимумом? – игриво щелкнула резинкой трусиков.

После некоторых поступков так радуешься, что девочек не бьют
«Еще не вся местная пресса…» – Веньер мечтательно улыбнулась, явно собравшись стать именно той частью местной прессы, которая просветит непросвещенных, пролив свет на истинное положение неподражаемого Лионкура в обществе. О своей роли в формировании его положения, естественно, благочестиво, или, нет-нет, скромно умолчав. Гром оваций, поклон, занавес. Ева опустила слегка удивленный взгляд на остатки своего вчерашнего наряда, словно только заметив их настырный бесплотный интерес к визитеру.
- Я смотрю, тебя мое вчерашнее платье тоже не…вдохновляет, – с тихим смешком заметила волчица, удобнее укладываясь на кровати и запуская пальцы в короткие волосы, словно желая вытянуть их, но ставя похожим на ранее видимую манипуляцию руки Даниеля движением ежиком.
Веньер слушала его с улыбкой, выражавшейся в по-кошачьи приподнятых уголках губ, она прислушивалась к его дыханию и тихим шагам, с вызовом взирая на Дани снизу вверх, склонив голову чуть набок, хитро улыбнувшись его последним словам, ни сколь не стесняясь своей почти вызывающей наготы и не подав виду, что сердце ойкнуло, стоило ему склониться к ней.
- Да у нас гибкий график, – с сарказмом заметила Ева, тихо хихикнув, с замиранием сердца наблюдая за французом, обнимая его с перехватившим дыханием, прижимаясь теснее и переворачиваясь вместе с ним, теряя бдительность, растворяясь во взгляде…пока с грохотом не свалилась на пол. Удивленно моргнув и тихо порадовавшись, что обида видна лишь потолку, Веньер горько улыбнулась, беззаботно сев на полу. – Руки-крюки, – поддела волчица, неопределенно поведя плечиком и поднявшись на ноги, виляя бедрами направляясь к шкафу. – Что же надеть? – словно рассуждая вслух, вопрошала Ева, доставая из шкафа то одну вещь, то другую. – Это? – не оборачиваясь, кинула в развалившегося на кровати Лионкура. – Или, быть может, это? – кинула тут же еще одну вещь. – А, может, это? – отправила нечто с тяжелым ремнем в надежде, что он угодит по наглой физиономии Даниеля. – Или все же это? – безразлично развернувшись, кинула цветастую кофту, спланировавшую на юношу подобно мерцающему в свете привидению. Скрестив руки на груди, привалилась бочком к шкафу.

Пускай лучше будет стыдно утром, чем скучно вечером.
Все-таки от Лионкура одни убытки. Пусть кофточка Еве и не особо-то и нравилась, но ее остатки она проводила печальным взглядом. Ну, не совсем печальным и даже вовсе и не проводила, но это все детали.
- Нет их там! – буркнула Веньер, надеясь, что все скелеты и плюшевые мишки спрятаны надежно. И вообще будут незаметны за ее фигуркой, окончательно не заваливающейся в шкаф только благодаря тому, что Даниель обнимал, копаясь в вещах как в своих.
Признаться, подобной гибкости Ева от себя не ожидала, считая себя и вовсе деревянной Буратиной. Но под напором выискивающего что-то подходящее по его мнению интервента Веньер прогибалась назад, упираясь головой в вещи и, к слову, испытывая не самые приятные ощущения в пояснице, уклоняясь от склоняющегося к ней Даниеля. – Выбери уже хоть что-ни… – и не договорила, получив в руки то, что выбрал Лионкур.
Судя по лицу Евы, ей очень хотелось визгливо крикнуть «Это не мое!» и спрятать короткое кожаное платье, отчаянно краснея, обратно в шкаф. Желательно за какую-нибудь потаенную съемную панель, которой в нем, естественно, не было. Вместо этого Веньер стояла с платьем в руках как со змеей, гипнотизируя мягкую кожу так, словно она могла ответить ей тем же.
- М-м-м, – задумчиво потянула волчица, медленно следуя за Даниелем, прикладывая платье к себе и пытаясь на ходу оценить его на себе. Почему оценивала именно сейчас? Да потому, что платье это так и не довелось ранее надеть. Как и не довелось ранее использовать припрятанные наручники, плетку и повязку на глаза. Их, благо, пока не нашли. Склонив голову набок и приподняв плечико, потерлась о него щечкой, стараясь этим жестом скрыть какой-то странный румянец смущения – обычно подобная напасть не настигала Веньер, а тут что-то как-то… - Мы идем в какое-то особое заведение? – вопросительно приподняв бровь, уперлась коленом в кровать, наклонившись и подтянув к себе ремень с тяжелой пряжкой. - Тайный клуб садомазохистов? – с улыбкой щелкнула ремнем, закинув его на шею Лионкура и притягивая француза ближе к себе. – Кожа и плетки? – протянула один конец ремня через застежку, туго затягивая его на шее Даниеля, заглядывая ему в глаза, приподняв уголки губ в улыбке.

Неизвестность - самая мучительная из всех пыток.
Довольно язвительные мысли, вроде хитрец… стервец… проносились в голове Веньер. Как ни старалась, но Еве не удавалось вытянуть из Лионкура хоть что-то, что внесло бы ясность в причину их выхода в свет. Тем более в столь…экстравагантном наряде. Призрачные намеки и куча подозрений: один вариант был коварней другого, роясь в голове девушки очередью толкающихся в ожидании увидеть Папу верующих на площади святого Петра.
- Сама справлюсь, – опустив мимолетный взгляд на руку, поглаживающую ножку, ответила все с той же хитрой улыбкой, заглянув в глаза Даниеля исподлобья, удерживая край ремня в руках, что и послужило той силой, которая заставила завалиться на Лионкура подобно горстке костей, оповестив свой полет не то сдавленным «кря», не то иным похожим звуком. Быстро собравшись и усевшись сверху, молниеносным движением затянула ремень до конца, отнюдь не слегка придушив француза, и, откинув края ремня в сторону, оставила его болтаться на шее Даниеля. Недовольно глянув сверху-вниз, слезла и с юноши, и с кровати, подхватив платье и гордо утопав обратно к шкафу и зеркалу, доставая чулки и без всякого смущения принимаясь натягивать их на ножки, уперевшись в край ближайшего стула. – Как там наша новоявленная невеста, м? – натягивая на себя наряд как вторую кожу и наблюдая за Лионкуром в зеркало, с ироничными нотками искреннего любопытства спрашивала Ева. – Она вчера так переживала, – бормотала девушка, весьма увлеченно заглядывая в платье, оттягивая его чуть ниже, чтобы хоть как-то придать пышность своим формам. – металась в поисках тебя как брошенный щенок – мне казалось, еще чуть-чуть и она будет плакать, – усмехнувшись, Веньер кинула еще один взгляд в зеркало на Даниеля. Натянув на ноги сапоги, Ева развернулась на каблуках и уперла руки в бока. – Готова. Или у тебя есть замечания-пожелания, о, юноша с утонченным французским чувством прекрасного?